Мамаша! О, господи! Как я счастлив!

«Ведь только про знаменитых людей в газетах печатают, а тут взяли да про меня напечатали!

— Что с тобой? На тебе лица нет!

— Это я от радости, мамаша! Ведь теперь меня знает вся Россия! Вся! Раньше только вы одни знали, что на этом свете существует коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, а теперь вся Россия знает об этом! Мамаша! О, господи!»

Так ли и где потрясал газеткой или ноутбуком обиженный социолог, и вся ли Россия узнала Дрягина, не знаю. Но то, что в Омске о нём узнали — это точно. А всего то надо было лишь обидеться и подать в суд. А дальше сработают законы рекламного жанра.

Надо лишь знать на кого обижаться. Ведь если дуться как мышь на крупу, никто не заметит. Потому в обидчики был выбран персонаж известный, к коему у рекламщиков накопилось ещё по старой памяти.

Остаётся напомнить, что Обиженному, назовём его так для краткости, не понравились комментарии под материалом об установке памятника Колчаку на сайте БК55 в августе прошлого года. Таких, не понравившихся комментариев, было около десятка, но выбрано им в качестве атаки было два, которые могли принадлежать экс-чиновнику.

Компания Обиженного проводила некий инициативный опрос о надобности Колчака городу. Что-то типа: «А что скажет по этому поводу начальник транспортного цеха?» Народ из числа «транспортных начальников» и высказался. Казалось, на что обижаться — матом не обругали?! Да ещё говорят, что мудрость состоит в том, чтобы знать, на что не следует обращать внимания.

Но не таков был наш Обиженный. Усилиями трёх юристов, призванных им в атаку на бывшего чиновника, гора родила обиженную мышь: «Рассматриваемые комментарии несут общую негативную информацию в отношении моей профессиональной деятельности и личностных характеристик Дрягина», — из заявления в суд, -…усматриваются признаки… клевета». И прикладывается некий хвалебный отзыв о титанически проделанной им работе. Не соответствуют, мол, комментарии. Сдаётся мне, что похожие комплименты добрые преподаватели раздают студентам пачками в период защиты дипломов. А хорошеньким студенткам я их и бесплатно раздаю.

А вот бедному адвокату при нелестных в его адрес откликах и ответить то получается нечем. Не приведёшь же толпу записных родственничков и клиентов, расхваливающих тебя. Нельзя! – имена доверителей относятся к адвокатской тайне. Остаётся довольствоваться мыслью, что как бы плохо клиент не думал об адвокатах, любой адвокат думает о них еще хуже.

Короля, как известно, делает свита.
В первых рядах, и на это ссылается в судебном заявлении Обиженный, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой исторического языкознания! Уже одно перечисление регалий учёной тёти из свиты, слабого повергает в ступор. И что же заявляет авторитетный специалист исторического языкознания? Да всё тоже: «Информация о Д. резко негативно характеризует его как социолога-профессионала… ставящая под сомнение… уровень… личную честность и добросовестность при организации и проведении соцопросов». Ну, ставит под сомнение, ну, в уровне кто-то сомневается, ну, иные качества не нравятся,… может даже физиономия чья то кривая! Что дальше? Где, эта сомневающаяся сволочь сообщает о фактах, которые можно опровергнуть! Как говорится, ничего личного, но где о клевете написано! Как не вспомнить мою училку по русскому языку, которая от всех требовала на уроке «Ты мне суШность давай».

Вообще все мои рассуждения о текстах — это допущение. Гипотеза. Как если бы уже было доказано, что распространителем текстов является мой доверитель. Пока же это не установлено и существует только в воображении нашего обиженного социолога.

В своих допущениях я осознаю, что сын юриста ещё не юрист, как и сын школьного преподавателя русского языка и литературы ещё не филолог. Господи, прости! вот и папе сделал рекламу. А ещё, следуя логике доводов обиженного социолога, мне надо упомянуть, что экзамен при поступлении по русскому языку и литературе в ВУЗе учёной дамы я сдал в своё время на отлично – адвокат, следовательно, не тупой. Или не совсем тупой. Или тупой, но не совсем?

Закон различает утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, являющиеся выражением субъективного мнения и взглядов конкретного лица.

В оценке же текстов учёная дама ссылается на отсутствие неких маркеров, которые дают ей понимать текст суждений неустановленного лица под псевдонимом «ещё более осведомлённый» как утверждение о факте: « Изложение мнения, в отличие о высказывания о фактах, предполагает наличие специальных конструкций, в которых подчёркивается индивидуальный характер точки зрения и эмоций (я считаю, по моему мнению).

На всякий случай, сей учёную любительницу маркеров прошу всё написанное здесь считать всего лишь моим мнением, суждением и предположением. Несмотря на отсутствие этих самых маркеров. Как говорил персонаж А.Райкина «Лично у меня детей нет. Лично мне так к а а а а жжется!

Среди прочей дворовой свиты порадовали местные, так называемые, средства массовой информации. Эти — сущие младенцы, которых от соски трудно оторвать, как и привыкших к барину — от его сапога.

О чём шумим, господа?

Первые дни шумели о том, что бывший начальник какой уж раз «проигнорировал» судебные повестки. Так холопы шепчутся о скором приезде барина. Обиженный Дрягин так это комментирует: «Безусловно, приход на судебное заседание – большое событие».

И это вместо того, чтобы заглянуть в святцы – в уголовно процессуальный кодекс. А там сказано, что в данной форме судопроизводства у моего доверителя есть право участвовать в процессе через своих представителей.

В следующие дни удивились заявлению экс-чиновника, что никаких комментариев в адрес Обиженного он не писал.

Что нашепчут к следующему судебному заседанию в конце декабря – я не знаю. Но думаю, что пора запускать тотализатор: придёт – не придёт, что скажет – не скажет, в какой рубашке и с каким портфелем?

Здесь, уж простите, начинаю ревновать. Где та симпатичная особа, что в рот мне тыкала микрофоном? Эх, «мне бы вон ту сисястую — она глупей», — вздыхаю теперь по ночам стихом Есенина.

Да и социолог пусть подходит – за рекламу с меня причитается. Кто бы ещё и когда узнал про скромного адвоката скромной омской провинции.
Хотя, если социолог пробежит с голой задницей по городу, это привлечёт большее внимание. Тут и на малаховскую телепередачу можно рассчитывать.

Лично мне так ка а а а а жжется!

Не написал ничего про судей? Это как про тещ. А жаль, накопилось много материала!

Однако, понимая, что лучше любимого писателя А. Чехова не напишу, продолжу его рассказ «Радость».

«…Митя вытащил из кармана нумер газеты, подал отцу и ткнул пальцем в место, обведенное синим карандашом.
— Читайте!
Отец надел очки.
— Читайте же!
Мамаша взглянула на образ и перекрестилась. Папаша кашлянул и начал читать:
«29-го декабря, в одиннадцать часов вечера, коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров…

— Видите, видите? Дальше!
…коллежский регистратор Дмитрий Кулдаров, выходя из портерной, что на Малой Бронной, в доме Козихина, и находясь в нетрезвом состоянии…

— Это я с Семеном Петровичем… Всё до тонкостей описано! Продолжайте! Дальше! Слушайте!

…и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулся и упал под лошадь стоявшего здесь извозчика, крестьянина дер. Дурыкиной, Юхновского уезда, Ивана Дротова. Испуганная лошадь, перешагнув через Кулдарова и протащив через него сани с находившимся в них второй гильдии московским купцом Степаном Луковым, помчалась по улице и была задержана дворниками. Кулдаров, вначале находясь в бесчувственном состоянии, был отведен в полицейский участок и освидетельствован врачом. Удар, который он получил по затылку…

— Это я об оглоблю, папаша. Дальше! Вы дальше читайте!

…который он получил по затылку, отнесен к легким. О случившемся составлен протокол. Потерпевшему подана медицинская помощь»…

— Велели затылок холодной водой примачивать. Читали теперь? А? То-то вот! Теперь по всей России пошло! Дайте сюда!

Митя схватил газету, сложил ее и сунул в карман.
— Побегу к Макаровым, им покажу… Надо еще Иваницким показать, Наталии Ивановне,
Анисиму Васильичу… Побегу! Прощайте!
Митя надел фуражку с кокардой и, торжествующий, радостный, выбежал на улицу».